Узнай чужую точку зрения
Товар дня
«У меня есть мечта — чтобы все люди танцевали»: интервью с хореографом Владимиром Варнавой
В конце ноября в Мариинском театре состоялась премьера балета Владимира Варнавы на музыку Мориса Равеля «Дафнис и Хлоя». Мы поговорили с хореографом о новом прочтении классической постановки, техниках раскрепощения тела и желании выходить за пределы привычных практик.
-
Почему вы решили обратиться к балету «Дафнис и Хлоя»? Что повлияло на ваш выбор?
Во-первых, музыка, во-вторых, артисты Мариинского театра. Это главное, а дальше я начал изучать, нашел в этой истории какие-то близкие мне вещи про телесное освобождение, свободу души и тела, уход от формальности к природе.
-
В интервью газете «Метро» вы сказали, что устали «обслуживать литературный сюжет в танце». Представители других видов искусств тоже часто жалуются на подобные вещи в России, говорят о слишком сильной литературоцентричности нашей культуры, национальной привязанности к нарративу. Насколько это актуально для хореографии и как привязка к сюжету влияет на хореографа?
Да, у нас в стране есть некоторая литературоцентричность. Дело в том, что когда делаешь сюжетный спектакль, то больше следуешь канве сюжета, а когда делаешь более абстрактный спектакль, то больше мыслишь телом. В первом случае мыслишь историей и следуешь законам драматургии, которые присущи драматическому театру и балетному театру в целом, а во втором случае мыслишь телом в ткани, присущей только танцу. Мне больше нравится создавать танец, движения, строить взаимосвязь с музыкой, нежели встраивать в свой танец историю.
Думать телом —
это означает
довериться своим
инстинктам.
Серебряная серьга Tacet jewelry
-
В этом же интервью вы говорите, что пришлось учить танцоров думать телом. Как это вообще работает — думать телом?
Это означает довериться своим инстинктам. У тела тоже есть какие-то определенные переживания, зависящие от физических законов. Например, если ваше тело упадет, это будет одно переживание, а если ваше тело столкнется с другим телом в пространстве, то это будет другая эмоция. В том интервью я звучу как-то слишком назидательно, а на самом деле я просто пытался обратить внимание ребят на эти телесные процессы — зависание, растворение или, в противоположность этому, мощь структуры. Мы работали с такими качествами. У ребят прекрасные, выточенные тела, они выглядят как спартанцы-легионеры, а я пытался добиться от них немного другой кондиции, чтобы они могли быть не только легионерами, но и, условно говоря, тряпочкой, водичкой, птичками и так далее, чтобы их тело могло проецировать разные качества.
-
Есть ли какие-то телесные практики, которые вы использовали для достижения этого состояния, которые мог бы использовать обычный человек, чтобы лучше войти в контакт со своим телом, развить воображение, лучше прочувствовать свои эмоции и раскрепоститься?
Во-первых, хочется сказать, что у меня вообще есть мечта сделать спектакль, в котором танцовщики танцевали бы и зрители имели бы возможность танцевать вместе с ними. Хочу сделать спектакль, в котором эти процессы идут параллельно, потому что, возвращаясь к телесным переживаниям, если на сцене упадет тело, то вы это почувствуете, даже сидя в зале, так как вам знакомо это событие, у вас есть опыт падения. Получается, что волей-неволей это событие отражается на зрителях, и я думаю о том, как бы еще усилить, обострить эти процессы, чтобы то, что происходит на сцене, телесно переживалось бы и в зале. Второй момент, говоря о практиках: да, у нас такие есть, и сейчас мы с командой как раз находимся в таком синтезе. Мы давали классы по балету, и в них, согласно нашей методике, мог участвовать каждый, то есть любой человек с любой подготовкой. То есть это универсальная методика, которую я собрал на основе своих знаний и опыта. У меня есть глобальная мечта, чтобы все люди танцевали.
У меня есть мечта сделать спектакль, в котором зрители имели бы возможность танцевать.
-
Будут ли еще такие занятия для всех?
Я их периодически делаю: просто пишу, анонсируя занятие, что на мои классы могут приходить люди разного уровня и в зависимости от уровня у всех будет разный результат, но выполняют они схожие задания. Эти задания связаны с развитием воображения и с нахождением в своем теле каких-то новых качеств.
-
А есть ли, наоборот, у танцоров какие-то ментальные упражнения, которые позволяют развивать физические качества?
Есть, но их сложно описывать. В целом они связаны с концентрацией и проработкой очень простых вещей. Например, человек находит с помощью фокуса, внимания в своем теле кости и пытается этими костями танцевать или даже просто двигаться — и он почувствует разницу между тем, как он двигается костями, и тем, как он двигается обычно. Потом он пытается танцевать или двигаться мышцами, а потом, например, кожей. Это все связано с воображением, но, поверьте мне, ощущения от танца костями и танца кожей очень разные. В России пока не очень популярна идея чувствовать свое тело, и мы пытаемся это развивать: учимся его деконструировать, разделять на части, и физика неизбежно соседствует с воображением.
Брюки Haider Ackermann
Жилет Odor представленный в Nob Agency
Серебряная серьга Tacet jewelry
У меня есть мечта сделать спектакль, в котором зрители имели бы возможность танцевать.
Брюки Alexander Manamis
Серебряная серьга Tacet jewelry
В России пока не очень популярна идея чувствовать свое тело, и мы пытаемся это развивать.
-
Вернемся к вашему балету «Дафнис и Хлоя» в Мариинке. Это сочетание довольно экспериментальной хореографии с классической институцией. У вас всегда была тяга к экспериментаторству? Легко ли продвигать экспериментальные идеи в классических, устоявшихся институциях?
Недавно у Дудя было интервью с астрофизиком Константином Батыгиным, и у него там была клевая фраза о том, что мы чувствуем себя несчастливыми, когда не ищем нового. В меня это очень попало, я ощущаю то же самое. Я понял, что люди делятся на две категории. Есть те, кто очень держится традиций и не хочет выходить за их пределы. Это когда люди сидят на местах, достигнув какой-то точки, и не хотят дальше. Это связано с организацией труда, это может быть связано и с творчеством, это встречается в управлении, и это встречается в искусстве. Например, фотограф сделал какой-то хороший кадр, поднялся на новый уровень относительно своих прошлых работ, но дальше он не двигается и остается на этом уровне на всю жизнь. Так бывает и в других профессиях. Вторая категория — это люди, которые все время пытаются себя развивать. Если они не делают что-то новое, они несчастны. Вот нам дали в Мариинке время на спектакль, и мы с артистами могли этот месяц провести по привычным рельсам, ничего нового по сути не создавая, и получили бы, на мой взгляд, предсказуемый, скучный результат. Мы же решили искать что-то новое для меня и для них. Путь поиска всегда рискованный, но он связан с интересом, и я понял, что по-другому я уже не могу. Для меня правильный путь — это путь открытий. Я не считаю себя новатором, просто делаю то, что мне нравится, иду своим собственным путем.
-
Вы одновременно работаете сразу над большим количеством очень разных проектов, общаетесь с большим количеством людей. Откуда у вас берутся силы на все? Или вы умеете быстро восполнять ресурс?
Хороший способ быстро восполнить ресурс — переключиться на какой-нибудь легко идущий проект. Например, недавно я работал с Чулпан Хаматовой над спектаклем «УтроВечер» и не заметил, как пролетело время. Было тяжеловато, потому что у меня еще много всего происходило параллельно, но в целом этот проект как-то легко проскочил: я ничего не понял, а у меня уже есть спектакль. Так вышло, потому что Чулпан — очень легкий человек. И вся команда спектакля была прекрасная, и все они были сконцентрированы на этом проекте. В Мариинском театре другая ситуация, потому что это не только моя премьера, здесь еще куча всего происходит на трех сценах. Это как маленькая вселенная. Поэтому внутри возникает масса организационных трудностей, которые надо разрешать. То есть здесь не получается легко заскочить на волну на пару минут, здесь надо прийти и полностью отдать себя делу на месяц. Поэтому выпуск спектакля в Мариинке ощущался мною гораздо сильнее. Если следующий проект у меня будет такой, как в Мариинке, то будет трудно выжить (Смеется.). А вот если он будет легкий, я смогу переключиться. А второй способ восполнить ресурс — это отдых.
Белый свитшот Lost&Found
Брюки Haider Ackermann
Серебряная серьга Tacet jewelry
Для меня правильный путь — это путь открытий
Белый свитшот Lost&Found
Брюки Haider Ackermann
Серебряная серьга Tacet jewelry
-
Вам часто приходится отказываться от проектов?
Если я не могу участвовать в проекте из-за несовпадения по времени, то я отказываюсь. Хотя если это что-то очень интересное, то я пытаюсь найти время.
-
А бывало такое, что вы отказывались от проекта, когда он уже начинался, потому что понимали в процессе, что он оказывается не таким, каким вы ожидали, и идет куда-то не в ту сторону по сравнению с тем, каким казался на этапе обсуждений?
Пару раз были такие ситуации. Всего пару раз, но такое бывает. Каждый раз это очень неприятно — и мне, и той стороне, которая предлагала, — но иногда это неизбежно, потому что чувствуешь, что еще больше времени потратишь напрасно, если останешься, и этот проект не будет бодрить. Я участвую в проектах разного качества. Иногда это какие-то акции, которые не выглядят так внушительно, как премьера в Мариинском театре, но изнутри они такие задорные, что приносят мне очень много радости. В такие штуки я вписываюсь. А вот если это, например, большое, масштабное кино, но радости там мало, я постараюсь не вписываться в эту вещь. Мне нравится весело проводить время со своими друзьями. Мой идеальный план звучит так: два месяца смеяться, а потом получить за это хорошие деньги (Смеется.). Он не всегда реализуется, но в последнее время все чаще.
- Креатив и стиль Анна Гусева
- Фотограф Иван Князев
- Интервью Марина Аглиуллина
- Художник по гриму Лиза Мей
- Ассистенты стилиста Лорена Каспарова, Арина Старых
- При поддержке NOB Agency & Darkroom store & Spin4spin